А. Ровнер «Глобальная культура третьего тысячелетия»

Глобальная культура третьего тысячелетия [1]

Этот текст представляет собой попытку рассмотрения моделей формирования социально-культурного пространства третьего тысячелетия. Естественно, такого рода модели обладают множеством уязвимых мест, и основное заключается в невозможности учитывания трансисторических факторов, то есть, не вытекающих из контекста самой истории, хотя радикально на нее влияющих. К этим факторам нужно прежде всего отнести мистические откровения и, как их результат, возбуждение, охватывающее отдельные группы или целые народы в определенные исторические моменты, которые в некоторых случаях приводят к формированию оригинальной парадигмы. Несмотря на большую вероятность ошибок в построении футурологической модели, сама задача прогнозирования и конструирования моделей будущего чрезвычайно важна и ответственна, особенно в периоды исторических переломов и юбилеев, которые отмечают внешне внушительные, но внутренне хрупкие традиционные системы.

Такой по многим признакам является наша эпоха не только в европейском, но и в глобальном масштабе. Закончившийся век окончательно разрушил прежнюю сословную иерархию, он размыл «фаустовскую» цивилизацию Запада, заменив ее всемирной «массовой культурой»[2], тотальной и манипуляционной в своей основе. Интересно, что при этой социальной ломке мировые религии оказались более устойчивыми системами, чем экономика и общественный уклад, хотя и они также испытывают влияние новых деструктивных явлений.

Зададим вопрос: каким образом может возникнуть социально-культурное пространство третьего тысячелетия и какими будут составные элементы этого нового пространства?

Отметим, что если основаниями западной цивилизации справедливо считают три фактора: «еврейскую веру», «греческую философию» и «римское право», то и мировая цивилизация, а таковой может стать цивилизация нового тысячелетия в обстановке интенсификации глобальных информационных процессов, необходимо будет складываться из элементов, которые уже содержатся в сегодняшнем социально-культурном арсенале. Таковыми оказываются специфические и относительно самодостаточные системы, обладающие высоким интеграционным потенциалом, своего рода цивилизационные «космосы».

Таких «великих космосов» сегодня можно насчитать пять: западный, российский, китайский, индийский и мусульманский. Австралия, Канада, Южная Америка, Африка таковыми сегодня не являются, будучи либо частями «великих космосов», либо самостоятельными, но недостаточно влиятельными образованиями. Эти и ряд других систем с меньшим интеграционным потенциалом можно назвать «малыми космосами», хотя нельзя быть уверенными, что некоторые из них не потеснят в будущем «великие космосы» и не займут их места в общем ансамбле. Отбор именно этих пяти систем для строительства новой великой цивилизации основывается на осмыслении тенденций в обозримой человеческой истории и на выделении в качестве «проходных» не этнических, религиозных или культурных факторов, а таких важнейших свойств, как духовно формирующий энергетический потенциал названных цивилизаций, т.е. их способность создавать, сохранять и развивать мощные и самодостаточные социально-культурные агрегаты.

Названные «великие космосы» могут трансформироваться в третьем тысячелетии в более или менее сбалансированную мировую систему, но они могут также и пребывать в состоянии латентных или открытых конфликтов и потому в переходный период, который мы сегодня переживаем, значительно усиливается риск локальных или глобальных обвалов и катаклизмов, вплоть до глобальной ядерной или психотронной катастрофы.

Однако вернемся к нашему основному вопросу и к возможным моделям формирования социально-культурного пространства третьего тысячелетия. Наиболее благоприятной представляется ситуация сбалансированного взаимодействия названных пространственно разведенных, однако информационно и психологически диффузных «великих космосов» – подобно тому, как в первое тысячелетие были разведены, однако информационно и психологически взаимосвязаны Греция, Рим и Иудея, создавая условия для кристаллизации новой, христианской парадигмы. Подобным образом пять названных «космосов» могли бы стать основанием для единого глобального «сверхкосмоса» третьего тысячелетия.

Рассмотрим перечисленные «великие космосы» более внимательно. Наиболее «усталым» и «слабым» из них является западный «космос», хотя сегодня он продолжает удерживать ведущие позиции в мире. Главной причиной его слабости является его отрыв от культовой основы и развитие внутри него секулярной, «холостой», т.е. никуда не ведущей, либо суицидальной системы жизнедеятельности и мотивации.

Напротив, евразийский российский «космос» является потенциальным пространством для новых интеграционных процессов и потому возможным основанием будущего «сверхкосмоса». Многие отмечали, что именно в России возможно синкретическое обновление христианского импульса и включение в него витальных элементов из арсенала трех восточных «космосов» и других элементов, органичных для российского «космоса». Известно, что многие смелые мыслители, начиная с вдохновенных пророчеств Вл. Соловьева и кончая д-ром Штейнером, пророком педантично добросовестным и скрупулезно честным, признавали ведущую роль России в грядущем эоне.

Что касается мусульманского «космоса», то сегодня он менее чреват активными процессами синкретизма и формообразования и едва ли сможет стать одним из важнейших компонентов глобальной макросистемы третьего тысячелетия.

Индия и Китай представляют собой древнейшие и важнейшие источники метафизических энергии и смыслов, и их необходимый духовный и интеллектуальный вклад в глобальную макросистему третьего тысячелетия не может быть переоценен и тем более оспорен.

Пять названных «великих космосов» могут стать пространством и питательной средой для новой глобальной культуры третьего тысячелетия. Великие культуры прошлого охватывали огромные пространства и множество народов и перерабатывали традиции предшествующих культур, различные по своему содержанию и строю. В период зарождения и развития великих культур обычно преобладали центростремительные тенденции, но когда эти культуры достигали зрелости, они начинали слабеть и уступать центробежным силам, распадаясь на множество локальных и ограниченных культур. Охват «великих космосов» естественно намного обширнее, разнообразнее и разноязычнее, а границы – более размытые, чем у вторичных систем, возникающих в пространстве первичных на их излете. Именно такой может быть схема зарождения и развития нового «сверхкосмоса» в пространстве ведущих «космосов» настоящего.

Таков благоприятный сценарий сбалансированного взаимодействия ведущих «космосов» в третьем тысячелетии христианской эры, однако в человеческой истории неблагоприятные тенденции имеют, как правило, преимущество над благоприятными, поэтому эта возможность не должна сбрасываться со счета, так же, как и вероятность экстремального развития событий – локальных и глобальных катастроф. Высокая степень опасности неблагоприятного развития событий могла бы стать отрезвляющим фактором для тех, от кого в известной мере зависит наше будущее, также, как и для тех, кто стремится к глобальной экспансии одного из «космосов», если бы не одержимость и слепота – две важные составляющие человеческой истории.

Было бы, наверное, не совсем обоснованным предполагать, что в прогнозируемом ансамбле пяти великих «космосов» христианство сумеет стать ведущей религией, перед которой склонятся китайцы, индусы и мусульмане. Но и другие веросистемы также имеют очень мало шансов стать глобальной религией. Более или менее сбалансированный ансамбль ведущих «космосов» вряд ли возможен при наличном уровне расхождений между ними. В целях обеспечения их взаимосогласования и развития продуктивных взаимодействий между ведущими «космосами» при сохранении внутренней аутентичности каждого из них, очевидно, потребовался бы их частичный «расплав» и разработка приемлемой глобальной трансрелигиозной основы (метаэтики) и соответствующей ей семантической системы, которые, ни в коей мере не отменяя и не замещая важнейших элементов конкретных систем, образовали бы между ними «мосты» взаимопонимания и взаимодоверия.

Выработка и внедрение такой трансрелигиозной и транскультурной основы и соответствующих ей понятий и поведенческих норм – задача, которая безуспешно ставится на протяжении всей человеческой истории. В попытках ее решения инициатива исторически переходила от одной системы к другой, а в некоторых случаях перехватывалась философами или завоевателями. Однако по мере «остывания» и «уплотнения» «космосов» усиливалась их дифференциация, и желанная гармония становилась все менее вероятной.

Выше уже упоминались трансисторические факторы, не вытекающие из суммарного контекста истории, хотя радикально на нее влияющие и выступающие в качестве ее субъективных элементов таких, например, как религиозные откровения или же возбуждения, охватывающие отдельные группы людей или целые народы в определенные исторические периоды. Эти факторы имеют обыкновение возникать в периоды особенно острых социальных и духовных сдвигов и связаны, как правило, с появлением новой перспективы спасения и с надеждой на новый уровень индивидуальной и групповой стабилизации. Так возникает иджма – согласованный опыт религиозной общины, распространяющийся на области благочестия, долга и права. Иджма образует основу того трансисторического всплеска, который инициирует духовный строй конкретного «космоса», т.е. особый тип его поведения и чувствования, который отличает религиозную общину, нацию и народ от просто населения и который в исторической перспективе может стать скрепляющим основанием данного «космоса».

Этот процесс развертывания живого импульса, прокладывающего себе путь через работу духовно одаренных индивидов, обладающих безусловной решимостью относительно его осуществления в жизни общины, нации, народа, расы и т.п., и есть история в собственном смысле, в то время как «холостой» событийный поток, предшествующий ему или следующий за ним, в силу своей неинтенциональной природы должен рассматриваться как пред- или постистория, т.е. как неистория. В качестве такой неистории можно привести жизнь аборигенов и эмигрантов на Аравийском полуострове до Мухаммеда или шраманскую Индию до просветленного Будды. Такой она стала сегодня, когда далеко в прошлом осталась активная жизнь духа во всех пяти классических «космосах».

Новый трансисторический всплеск не может не быть интеграционным в отношении пяти великих и множества малых «космосов» настоящего. Он призван активизировать их мистический потенциал и зажечь костер нового глобального «сверхкосмоса». «Герметический всплеск» и новое «совокупное откровение» завершившегося столетия (от Шри Рамакришны и Е.П. Блаватской до наших дней) можно увидеть как зарницу будущего, как первые судороги нового великого извержения духа. Мощь извержения будет в немалой степени зависеть от степени окаменения застывшей породы и от того огня, который нужен для расплавки живых руд и создания новых благородных сплавов.

Следует окончательно удостовериться в том, что образование глобальной культуры будущего – если именно она должна сменить конвульсирующие «космосы» настоящего – невозможно без трансисторического вторжения, которое одно только сможет сплавить христианское милосердие, мусульманский пассионаризм, индийскую метафизику, китайскую мистику и российский универсализм в единый «сверхкосмос», изнутри озаренный духовным опытом тех, кому посчастливится стать его проводниками в пустыне сегодняшнего мира.

[1] Из материалов Форума ЮНЕСКО в Кишиневе 1998 г.

[2] Выражение “массовая культура” служит в данном случае не для описания определенного типа культуры, а для характеристики суррогатного и симулятивного явления, заступившего место предшествующих культур.