А.Ровнер «Передача светильника в современной России»

Сегодня мы поговорим о передаче светильника. Вдумаемся в эти слова. Начнем со слова «светильник». Светильник в данном контексте означает инструмент трансформации. Трансформация связана с неким изменением качества и может быть описана как переход из трехмерности в четырехмерность. В конечном счете, трансформация является главным смыслом всех мировых традиций.

Для передачи этого значения разные традиции пользуют­ся специфическими понятиями: «пробуждение», «воскресение», «спасение», «освобожде­ние», «реализация» и так далее. Для раскрытия этой идеи разные традиции пользуются также различными метафорами. Напомню вам несколько метафор: у иудеев – это скиния и Ковчег Завета. Классический ведический образ – это карета, где лошадь, кучер, ездок и сама карета составляют части или аспекты трансформационного инструмента. В буддизме имеется метафора лодки или парома, которые перевозят человека с берега сансары на берег нирваны, и это тоже трансформационный инструмент. Менее очевидны, может быть, такие два понятия как халва и Царствие Небесное. Я еще раз хочу напомнить вам жалобу Ходжи Насреддина, что он никогда в жизни не мог поесть халвы, потому что у него не хватало то меда, то орехов, то муки, то еще чего-то, а когда вместе собирались все необходимые компоненты, не было его самого. То есть, для создания инструмента трансформации недостаточно иметь полный набор всех необходимых компонентов – нужно еще соответствующее присутствие духовно бодрствующего субъекта.

Обратите внимание, что метафора халвы отличается от метафоры кареты, лодки и парома – в халве есть добавочный элемент подкрепления – ее вкус, ее сла­дость. Это же подчеркивается метафорой Царствия Небесного. Христианство – это учение о Царствии Небесном, и оно все заключается в короткой формуле: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное!»

Царствие Небесное – это метафора, которую Иисус попробовал раскрыть в сорока притчах. Естественно, не раскрыл, естественно, не исчерпал, потому что нельзя исчерпать смысла метафоры. Она глубже, чем любое поучение и любая притча. Царствие Небесное – это некий агрегат, который «приблизился», и поэтому надо «покаяться», то есть совершить некое радикальное действие, связанное с трансформацией, что-то вроде троллейбуса, который подошел, и пока он здесь, пока дверца не захлопнулась, надо в этот троллейбус быстро вско­чить, – надо «покаяться», то есть отказаться от ста­рого себя и стать новым, уже сидящим в троллейбу­се. «Приблизилось», но ведь может и удалиться, по­этому надо быстро решиться. Это не догматически-схоластические «красивости», а очень конкретный, жесткий толчок в спину: «Иди или оставайся, не пу­тайся под ногами». Аналогичные вещи говорил Гурджиев: «Вам нужны сапоги, у меня есть кожа, вы должны уговорить меня продать вам эту кожу, хорошо мне зап­латить и самим сшить себе сапоги». Здесь вводится еще одна метафора «сапоги».

Итак, перед нами целый набор метафор. Можно было бы привести еще больше трансформационных метафор. И такой же трансформационной метафорой является «светильник».

Заметили ли вы, как много светильников можно найти в Библии и Новом Завете? Вспомни­те хотя бы нерадивых дев из Иисусовой притчи, которые не позаботились о масле для своих светиль­ников и в результате упустили жениха. Вспомните как Ангел из Апокалипсиса грозил Ефесской церкви наказать ее за грехи: «сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (2, 5). А вот что говорится в Евангелии от Луки: «Да будут чресла твои препоясаны, а светильники горящи» (12, 35). А об Иисусе апостол Иоанн пишет: «Он был светильник горящий и светящий” (5, 35), и апостол Петр тоже называет Иисуса светильником, светящим в темном месте (2 Петр 1, 19).

Давайте посмотрим на светильник. Самый про­стой светильник – это банка, в ней масло, из нее торчит фитиль. Может быть, там сверху есть еще стекло. Светильник может быть без масла, фитиль может не достигать уровня масла или быть не погру­женным в него, тогда он сухой и быстро сгорает, или, наоборот, фитиль может быть перенасыщен маслом, и тогда он дымит, – короче говоря, светильник надо построить, и его надо держать в хорошем состоянии. Это инструмент, и как любой инструмент, его можно передавать.

Почему говорится о передаче светильника, а не о передаче знаний, технологий, методик? Да нет же, передача светильника как раз может и быть переда­чей знаний. Из поколения в поколение может пере­даваться определенный набор знаний или методик, или определенная эмблема, или социальная структу­ра, например, сангха или церковь, или еще что-то. Это и есть светильник, но чаще всего это светильник незажжен­ный. Оказывается, светильнику еще нужны огонь и свет. Значит, передача светильника и передача све­та – это не одно и то же. В традиции известны случаи, когда в течение многих поколений переда­вался незажженный светильник, а потом он вдруг вспыхивал. Поэтому большей ценностью обладает передача горящего светильника.

Пора обратиться к теме второй части моего выступления, к современному миру. Что такое со­временный мир? Это мир в эпоху, которая началась где-то между Первой и Второй мировыми война­ми. Вторая мировая война окончательно сокрушает старый мир, и от него ничего не остается. Обрушивается вся духовно-нрав­ственная пирамида традиционного общества, вернее, того, что от него еще сохранилось. Я не знаю, как для вас, для меня одной из меток водораздела явля­ются слуги. Пока были слуги, и пока интеллигентный человек был избавлен от тысячи вмененных ему сейчас забот и мелочей, был старый мир, а потом слуги исчезли, и каждый стал своим собственным дворником, кухаркой и горничной, тем самым отняв работу тех, кто мог бы хорошо и естественно выполнять эти обязанности. Конечно, слуги сейчас есть у номен­клатуры, как бы это явление ни называлось, но у интеллигентных людей слуг нет. Это – метка нашего времени, но метка гово­рящая.

Итак, светильник – это атрибут традиционного мира. А новый мир – то, что мы называем массовым, постиндустриальным, потребительским или информа­ционным обществом, – весьма далек от традицион­ных устоев. Важно даже не то, как мы это называ­ем, а некое новое качество этого мира. Мы по-прежнему говорим: «социализм», «коммунизм», «капи­тализм». Однако новое общество этими словами уже не описывается. Это – магическое общество, маги­ческий строй. Что такое магический строй? Это строй, основанный на тотальном контроле глобальных магов. И здесь нет никакой демократии, равенства возможностей и либерализ­ма. Есть беспощадная борьба магов за пранические кормушки. Магизм как система в чистом виде стано­вится возможен только тогда, когда окончательно обрушивается социальная и культурная пирамида, то есть, когда отмирают традиционные корни. Новые социальные структуры и механизмы строятся на системе тотального соко-, пото-, душе- и умовыжимания. Магизм как социальная система неиспра­вим, нереформируем, он запечатан, заклят. Тради­ционный мир, по Рене Генону, это мир, где иерар­хия социальная и иерархия духовная связаны, пере­плетены, и, поднимаясь вверх по социальной иерар­хии, ты растешь и в своем духовном состоянии и наоборот, – это и духовный, и нравственный, и интеллектуальный, и эсте­тический рост. Что касается магического строя, то здесь происходит полное отчуждение энергии, праны, денег, жизни и души, – они выбираются у человека ради прибыли – магического чистогана. Жадность, алчность, беспощадность являются един­ственным законом магического строя. Либеральни­чанье, сентиментальничанье, двоедушие, лукавство и лицемерный пафос – все это оставляется парламентам, телевидению, церкви, синагоге и мечети. В этом новом мире религии эксп­луатируют слащавый образ древней традиционной духовности, а мистические движения – альтернатив­ный суррогат того же. Людей с ясным различением тошнит от политики, религии и массового мистициз­ма.

Кто из вас знает о тибетском ритуале тшед? Это когда люди отправляются на кладбище или в другое страшное место, проводят ночь с трупами, привиде­ниями и тому подобным. Они учатся простой вещи: им на опыте становится понятным, что потусторон­ний мир – это не сладкий иконописный Иисус, это не смазливые ангелы, и это не ужасные демоны в клу­бах дыма – потусторонний мир вообще не описуем в наших понятиях. И задача этого ритуала – дать чело­веку понимание ограниченности его прижизненных возможностей познания духовных миров; понимание, что тот же самый ангел – он и демон возмездия, что то же добро – оно и наказание, что тот же ужас – он и красота, что один и тот же огонь согревает пра­ведников и жжет беспощадно греш­ников. Духовный мир – по ту сторо­ну добра и зла.

Добро и зло возник­ли тогда, когда Адам и Ева съели злополучное яблоко и тем самым их – добро и зло – породили. Что было до того, что та­кое райское состояние – об этом прекрасно написано у Чжуан-цзы. Вы помните, что он говорит о со­вершенном человеке? Я прочту не­сколько строк, чтобы напомнить вам о том, ради чего вообще нужен све­тильник. Кого же называют настоя­щим человеком?⁹ «Настоящий чело­век древности не шел против мало­го, не хвалился подвигами, не вхо­дил в число мужей, представляющих замыслы. Ошибаясь, не раскаивал­ся, а поступив правильно, не впадал в самодовольство. Такой человек мог подняться на вершину и не устра­шиться, войти в воду и не промок­нуть».

И еще пару строк. «Настоящий человек древности не ведал любви к жизни, не ведал страха перед смер­тью, входя в жизнь – не радовался, уходя из жизни – не противился, рав­нодушно приходил, равнодушно воз­вращался. У такого – сердце в по­кое, выражение лица неизменно, лоб высок и ясен, прохлада исходит от него, точно от осени, тепло – точно от весны» и так далее. Настоящий человек – это тот самый преобра­женный человек, который реально живет в большом трансперсональном космосе. Мы же пробуем здесь при помощи картин, хоралов и метафор представить себе духовный мир и при этом таким, каким нам удобно его представлять. В этом сегодняшнем отнюдь не эгалитарном мире и в помине нет равенства, а неравенство является нормой, законом, принципом, в этом мире перевернутого неравенства, сакральное оказывается не наверху, как, например, в классической Индии, а внизу, растоптанным и профаниро­ванным. В России оно было растоптано в годы войн, революций и репрес­сий, оно еще более растоптано и опоганено сегодня социальны­ми технологиями и коммерциализмом. В современном магическом мире Россия занимает особое пространство. Современная Россия – это пространство аморфное, несбалансированное, неуравновешен­ное и социально задавленное. И в этом пространстве мы видим альтерна­тиву либо тирании, либо смуты. Сегодня мы переживаем смутное время, и нас все больше и больше клонит к тирании. Мы как будто не можем жить посредине, не можем найти устойчивого гармонического равновесия. Конечно, были в России такие серединные моменты, но они длились недолго, иногда два-три года, иногда – побольше.

Но давайте посмотрим на нашу историю, начиная от варягов, которых пригласили древляне, поляне и кривичи и которым они сказали: «Порядка у нас нет, идите и володейте нами». И варяги приш­ли и начали закручивать гайки. Вспомним Ивана Грозного с его опричниной, Петра с его безумной бюрократией, которая должна была сковать Россию – ничего у него не получилось, Екатерину, которая пробовала сбалансировать аристократию и бюрокра­тию, двухсотлетний период царствования Романовых, который был очень сложным, много было хорошего и плохого. Так или иначе, покоя не было. Ни у Пушки­на, ни у Державина, ни у Лермонтова, ни у Достоев­ского, ни у Толстого, который бежал в 80 лет сам от себя неизвестно куда, – ни у кого покоя не было. И потом начинается темный двадцатый век с Ленины­м, Сталиным и прочими дикими властителями. В этой ситуации смутного времени и тирании, в кото­рой мы постоянно находимся, перманентным остает­ся ощущение бесперспективности и острая потреб­ность в направлении, в свете. Посмотрите на цепоч­ку харизматических лидеров, пассионариев, таких как Блаватская, Рерихи, Гурджиев, Г.О.М., ряд других. Посмотрите – они все приходят откуда-то. Блаватс­кая приходит с Гималаев, Гурджиев является с Вос­тока, Г.О.М. за основание своих построений берет иудейскую каббалу и арканы Таро, то есть, опять-таки, приходят мистические варяги и приносят све­тильники. Это тоже магизм, но иного качества, ма­гизм света, магизм помощи.

Это сочетание привнесенного извне магизма и внутренней аморфности России делает Россию и нас жертвой очень многих нелепостей и ставит нас в особенное страдательное положение. И никакими психотехнологиями, а тем более никакими социальны­ми теориями и философскими системами это поло­жение не изменить. Это я понял для себя давно, и та работа, которую я провожу последние годы, носит внеидеологический и внетехнологический характер. И хотя я пользуюсь элементами различных учений и методиками тренингов, однако пользуюсь ими в ус­ловном и закавыченном смысле. Я говорю: «Да, мы работаем с мантрами, самонаблюдением, само­погружением и культивацией состояний. Но это все ведет к построению пространства, в котором каждый может преодолеть инерцию и поставить свою соб­ственную задачу».

Что же, собственно говоря, я пробую делать? Что может быть сделано в ситуации, преобладающими характеристиками которой является чередование смуты и тирании? Может быть создана матрица гармони­ческого равновесия, высвечена смысловая перспек­тива. Может быть либо построен перманентный све­тильник, и где-то он может подхватить огонек, от какой-то спички, зажигалки, какого-то другого све­тильника, но может быть передан и незажженный светильник. Можно передать лампу, но можно по­мочь смастерить лампу. Для нашего магического вре­мени (в российском преломлении) я считаю бесполез­ными все философские и идеологические системы. Я считаю их бесполезными, если за ними нет создания и передачи светильника. А передача светильника оказывается зависимой от целого ряда вещей.

Во-первых, надо иметь светильник, чтобы его пе­редать, надо иметь огонек в этом светильнике для того, чтобы это был не просто инструмент трансформации, но еще и халва, ибо подкрепление и награда есть уже в са­мом процессе работы в этом направлении. Во-вто­рых, надо иметь кого научить строить и кому пере­дать светильник. И, как правило, за последние две тысячи лет ситуация оказывается всегда одной и той же, когда учителей много, а учеников мало, а то и вообще нет. Действительно, в России сейчас есть, с одной стороны, незажженные светильники, то есть очень хорошие технологии, очень опытные люди, очень хорошие системы, которые передают знания. Может быть, через три года, через пять, через сто лет вспыхнет и огонек, и лампа обретет смысл. Опять же в России сейчас есть люди, которые несут огонек, но светильника у них нет. Вот несет человек горящую спичку, обжигается и ищет, кому бы пере­дать эту спичку, и сгорает спичка, и сгорает человек, и теряется огонек. Сколько друзей моих потеряло огонек и потеряло себя – передать было некому. А некому передать, потому что передача светильника может происходить в ситуации культивирования душ. Еще в 30-е, в 60-е годы нашего века в России были круги, где происходила культивация душ. Были ху­дожники, к которым приходили мальчики и девочки и выходили от этих художников, по­этов, мистиков, философов – уже готовые для получения светильника.

Сейчас время рынка. Все теряет свою аутентич­ность, становится массовым продуктом, товаром для магических денег. Без стабильности внимания и уси­лий нет и не может быть подлинного роста. Магический строй создает беспрецедентное по силе противостоя­ние подлинным ценностям. Однако сегодня еще жи­вут совершенно фантастические люди, о которых никто не знает и к которым никто не приходит, а мальчики и девочки занимаются карьерой или бизнесом, смот­рят телевизор, растрачивают то золото, которое нуж­дается в обработке и культивации. Почему это про­исходит? По причине тотального помрачения душ гло­бальными магами. Из душ выбивается метафизичес­кая подлинность, души забиваются хламом.

Как это происходит? Представьте себе человека, получающего авансом переживание, выводящее его в пространство сакрального. Происходит «авансное» пробуждение, описанное у Гурджиева в его «теории будильников». И дальше человек пробует вернуть себе это состояние, снова его пережить, сделать его ста­бильным. Вот этой первой встречи с самим собой в большинстве случаев сегодня как раз не происходит. Не происходит этого чудесного спонтанного транс­персонального открытия, которое является залогом возможностей будущего развития человека. Этого не происхо­дит, потому что сегодня необычайно редко происходит культивация этого странного, неописуемого, невероятного состо­яния полупробужденности.

То, чем мы сейчас занимаемся, очень трудно укладывает­ся в готовые формы и понятия. Это не проповедь и не лекция по психологии. И это явно не философский дискурс. Я ни­когда не занимался индукцией, дедукцией, доказа­тельствами, теориями. Это – медитация на тему «Передача светильника в современной России». Вы заметили, как между нами мелькнула невообразимая, невербализуе­мая, неформализуемая вещь – горящий светильник, инструмент трансформации?

 Вопрос: Скажите, пожалуйста, что может стать этим самым светильником, о котором Вы говорили? Магов – пруд пруди, а вот светильник, что это такое, например, в данной ситуации?

 А.Р.: В ситуации двухтысячелетней давности в Иудее – это был Иисус и двенадцать апостолов. Они вместе – 13 человек – образовали такой светильник. В ситуации двух с половиной тысяч лет назад – это была первая сангха Будды. Светильником может стать один человек, хотя у одного человека меньше шансов получить, удержать, сохранить, передать огонек дальше. Глобализм сегодняшнего мира, беспощадность социума, магизм, обрушиваемый на нас через средства мас­совой коммуникации – все это обладает сегодня инер­ционной властью, и один человек не может устоять против такого потока. Нужно, чтобы было два человека, шесть, двенадцать человек – нужно объеди­нять энергию, нужна экспедиция, которая пойдет против течения, против гравитации. Как раз идея такой экспедиции и развивается в моей книге «Весе­лые сумасшедшие«. Нужно либо самому на свой страх и риск эту экспедицию ини­циировать и привлечь, увлечь спутников, либо присоединиться к су­ществующей экспедиции и честно подчиниться пра­вилам, которые назначит тот, кто эту экспедицию инициирует. Готовые системы с суффиксом «изм» – суфизм, иудаизм, индуизм, буддизм и про­чее, будучи складами старых светильников – могут дать элементы для новых светильников. Я не знаю, ответил ли я на ваш вопрос.

 Вопрос: Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к вопросу экономической безопасности? Я бесе­довал с мастерами, с людьми на Западе, и они говорят, что последние 25 лет идет экспансия «дико­го» капитализма, включая Европу. У отдельного че­ловека уже просто нет сил. Как Вы считаете, что нужно делать в этой ситуации?

 А.Р.: Экономическая безопасность, security – это вещь недостижимая. Возможно временное баланси­рование. И к этому балансированию нужно стре­миться для того, чтобы не быть высосанным, как устрица, глобальными магами. То, что вы называете «диким» капитализмом, я называю магизмом и глобализмом, потому что плюс к экономическому выса­сыванию сегодня происходит психологическое опус­тошение, создан глобальный механизм перекачива­ния энергии. Корпорации, правительства и теле­визионные шакалы – это игроки, которые балансиру­ют активы и меняют правила игр. Это страшная по своей обнаженности и тотальности ситуация, и, есте­ственно, здесь нужно индивидуальное творчество, здесь нужно самостоятельно решить вопрос энерге­тического балансирования и избежать гибели. Вы переходите улицу, где снует много машин, они хотят вас раздавить, но вы хотите пронырнуть и не по­пасть под машину. Это становится все труднее и труднее в современном мире. И я думаю, что экспе­диция, о которой говорил я сейчас, экспедиция, свя­занная с созданием или передачей светильника, дол­жна решить вопрос энергетического балансирования. Энергетическое (в том числе и экономическое) ба­лансирование должно быть одной из задач экспеди­ции.

 Вопрос: Нас двое друзей, и мы внимательны к сохранению внутреннего и внешнего равновесия. Что нам нужно еще?

 А.Р.: Я очень рад, что два человека ухватились за спасательный круг и держатся на поверхности, и я надеюсь, что они перейдут от пассивной тактики к активной и начнут грести против течения.