Татьяна Русакова БУБНЯЩИЕ ГОЛОВЫ

Мы шли по парку. Наверное, это был парк. Или сад камней. Над головой – купол синего и равнодушно-отрешенного неба. Небо было везде. Удивительно, но почему-то оно казалось выгнутым в обратную сторону. Как чаша, синее дно которой нависает над равниной, а белесые края уходят в бесконечность.  Эти края каким-то образом соприкасаются с домами, стоящими по периметру бесконечного парка-сада и сливаются с ними. Дома, выхватываемые краем глаза и ненавязчиво сопровождающие нас в этой странной прогулке, создавали ощущение зыбкости,  добавляя в нереальное пространство между дном неба-чаши и идеально ровной долины парка-сада привкуса потусторонности. Под ногами мягко пружинило покрытие, из-за чего шагов практически не было слышно. Дорожки для терренкура аккуратно обрамляли идеально выкрашенные в белый цвет поребрики. Эти же поребрики служили своего рода рамками для зеленых газонов. Вечно зеленых. По крайней мере, так мне показалось. Было ощущение присутствия других посетителей парка, но в поле зрения попадали только большие серые головы.

Кстати, о головах. Они были главным и, похоже, единственным украшением парка. Ни лавочек. Ни фонарей. Только головы – каждая на своем газоне.

ЛУЧШИЙ МИР

На один из небольших Канарских островов съехались туристы со всего архипелага. Под зарослями разросшихся кактусов и пальм среди клеток с обезьянами, птицами, ящерицами и змеями расхаживали туристы, разглядывая птиц и зверей. Туристы все на одно лицо, у них нет расы, пола и возраста. Туристы одеты в одинаковые шорты и футболки и у всех на плече висит та же самая камера, на которую под теми же кактусами они снимают друг друга на фоне тех же обезьян. Звери и птицы, запертые в клетках, рождают у меня чувство безнадежности и скуки. Только нервные рыси, упорно вышагивающие из угла в угол своих клеток, и лежащие на солнце притворно неподвижные крокодилы внушают мне уважение.