Аркадий Ровнер. САГА ОБ АНЖЕЛЕ

В общем это история об Анжеле. Но сначала несколько слов о себе.

Я человек без профессии, без религии, без возраста, без национальности. Что ещё? Не работаю, не состою, не участвую. Наблюдаю, размышляю, радуюсь тому, что приносит поток. Часто повторяю две мантры: случайности существуют для дураков и — что будет, то будет. Получился герой без примет, но для моей задачи приметы особенно не нужны. А задача простая — хочу рассказать об истории, в которую я влип, сам того не желая. И вот я говорю себе: что было, то было, и — случайности существуют для дураков.

Расскажу все по порядку.

Ровно год тому назад, весной, сижу я с книжкой на диване и слышу, как телефон мой булькнул. Смотрю, пишет мне какая-то Анжела Синклер:

—    Hello

Я автоматически отвечаю:

—    Hello

Она опять пишет:

—    Hi

Я ей отвечаю:

—    Hi

а потом спрашиваю:

—    How did you find me?

Она отвечает:

—    Through Facebook

Заглядывают в фейсбук и в длинном списке моих «друзей» нахожу: Анжела Синклер, 25 лет, член Американской ассоциации медсестёр, живет в Хьюстоне, Техас.

Задаю ей вопрос:

—    What you think we can share?

И начинается переписка. Вот как она проходила:

— My name is Angela, I am looking for someone to be my friend, date and someone to spend the rest of my life with. All i need from you is just being sincere to me, make me feel secured, appreciated, loved, taking care off and being understood. All my life has been engulfed with misery and loneliness. I watch my life laid wide spread in front of me and

—  Do you realize that I presently live in Moscow, Russia?

— Yah.

После этого Анжела продолжает прерванный мною на середине предложения пассаж:

— didn’t know what to do with it, my life has been so boring and I hope with someone who is ready to love me for who i am now it’s gonna change for the best.

Возникает ощущение, что пишет робот. Внезапно робот чувствует беспокойство и спрашивает:

— Are you there?

Я ей отвечаю:

— I don’t intend to visit Huston. Once I passed through your town on my way from Washington DC to Virginia Beach. How could I love you and care for you being so far?

—  It doesn’t matter. The love means… I can come to you.

— On your photo you look content and happy. Why you write you are not?

— Am happy, — отвечает Анжела.

— But you say your life is boring. So it isn’t so bad?

— I am happy when I am with you.

— What do you know about me?

— Am just trying to ask.

— Have you seen my picture at least?

— Reply with your photo.

На этом нужно поставить точку. Игра мне наскучила, пора из нее выходить.

Пишу:

— I must go now.

— Where are you going? — интересуется Анжела.

— Some business, — отвечаю я, надеясь, что на этом переписка закончится.

Но не тут-то было. Сначала она как будто бы соглашается и пишет:

— Ok

— I hope to hear from you, — добавляет она через минуту. И потом заключает:

— I think we are looking for the same things but mine in a man. I am just looking for a nice, honest, kind and…

Анжела вдруг спохватывается:

— Are you there?

— No I am gone.

Я закончил чат с Анжелой с немалой на себя досадой. Никогда прежде я не вступал в переписку со случайными людьми. Результат известен заранее — придётся разговаривать с примитивным существом. Другие так не знакомятся и в чатах такого рода не участвуют. Таково сегодняшнее человечество, другого не дано. Бывают, конечно, статистические исключения – одно на десять миллионов, но рассчитывать на них не приходится.

Нужно поскорее вычеркнуть этот чат из памяти, занявшись чем-то осмысленным. Я вернулся к книге, которую держал на коленях все это время. Но книга почему-то больше не читалась. Время было позднее, и я начал готовиться ко сну.

Перед сном я рассказал об этом эпизоде Эльвире, услышал ее саркастический смешок и выкинул Анжелу из головы. Было много забот и беспокойств: утром предстоял визит к офтальмологу, который, как я ожидал, будет настаивать на операции по удалению катаракты. Нужно было отзывать из суда мой иск к издательству за нарушение авторских прав. Надо было помочь сыну с покупкой комода и ответить на скопившиеся письма.

Прошло две недели, но забыть об этом нелепом эпизоде мне не удалось, потому что Анжела постоянно напоминала о себе. Каждый день ближе к вечеру она мне писала. Не много, фразу или две.

—     Hello

—    Good day

—     Baby

—    Hello

—    Reply

—    Are you asleep

—     Hello

—     Good morning

—     Hello

—     Honey

—     Baby

—    Hey

—     Are you there

И так далее и тому подобное.

Я не отвечал.

Примерно через две недели она мне написала:

—   Why you are not reрlying

—   Did I offend you

Тогда я решил воззвать к ее здравому смыслу и закончить наши отношения на миролюбивой ноте. Я ей написал:

—   Dear Angela. Don’t you see that there is little meaning in our correspondence?

—   Don’t understand, — отрезала она. Но я продолжал:

—   We live far away and have little in common. You need someone near you and someone of your age. In addition, I have no taste for a platonic romance. Let us part without bad feelings. Be well and be happy. I shall not answer you anymore.

—   What correspondence are you talking about

—   Are we presently not corresponding?

—   Why do you want us to part

—   Did I offend you

—   Ok then I travel to your place

—    I must see you

—   Don’t be silly, — пишу я.

На этом наша переписка закончилась. Больше Анжела мне не писала, и в течение трех месяцев я о ней ничего не слышал.

Время проносится стремительно как в кино. В последнее время я ничего не успеваю из намеченного сделать. Закончилась весна, наступило лето. Операцию на катаракту я пока отложил, иск к издательству отозвал из суда, с сыном и его мебелью тоже как-то разобрался. Предстояли летние поездки, планирование их – покупка билетов и бронирование отелей — забило нам с Эльвирой головы, короче, я совсем замотался, а о ней я уж и не говорю. В отличие от меня она еще ходит на работу.

И вот в один прекрасный день в половине шестого вечера раздался резкий звонок в дверь. Обычный громкий звонок, слышный в любой точке квартиры, в ответ на который, если я никого не жду, я иду к двери и смотрю в глазок, чтобы узнать, кого на этот раз принесла нелегкая, и в зависимости от этого открыть дверь или не отозваться. И вот я смотрю в глазок, предполагая, что это мое действие снаружи не видно, и обнаруживаю высокую девушку в яркой цветастой блузке с чертами лица, которые что-то мне напоминают. Определенно я ее где-то видел, но не могу припомнить где. Между тем звонок повторяется и звучит резко и нетерпеливо. И тут я вспоминаю историю с медсестрой из Хьюстона и мне становится не по себе. Пальцы автоматически поворачивают защелку на двери, и вот уже Анжела стоит в моей прихожей, а я, оторопев, не могу сообразить, что я должен говорить и как поступать. В руке у Анжелы чемоданчик, на голове широкополая желтая шляпа, на ногах красные туфли. Она выжидательно молчит, но держится уверенно и слегка враждебно. Я что-то лепечу, соображая, что все же она с дороги, и мой долг напоить ее кофе и расспросить о планах и вообще о целях ее приезда. Я сбит с толку, я все ещё не верю очевидности — тому, что она прилетела в Москву из Хьюстона и стоит передо мной напомаженная, яркая, пахнущая какими-то резкими пряными духами, ну прямо киноактриса, вернувшаяся после съемок.

Видя, что человек устал, я предложил ей умыться и выпить чашку кофе. Повторять предложение дважды мне не пришлось. Анжела исчезла в ванной вместе со своим чемоданчиком и не появлялась из неё в течение часа. Пока Анжела умывалась, переодевалась и прихорашивалась в ванной, я занимался своим извечным занятием — винил себя в непростительных слабостях и принимал самые строгие решения по их искоренению. Легкомыслием и слабостью было в первую очередь откликнуться на Hello смазливой девицы, ищущей приятелей в Интернете. Нужно было с первых же слов этой охотницы за мужчинами пресечь ее примитивные рассуждения и заблокировать ее. Далее я позволял ей целых две недели посылать мне призывы к продолжению общения и называть меня honey и baby. Очевидно, мне это нравилось, раз я не блокировал ее. Позже я, правда, спохватился и объяснил ей полную бессмысленность нашей переписки, но при этом я никак не реагировал на ее угрозы приехать ко мне в Москву, считая это несбыточной фантазией, и не допускал даже мысли о такой возможности. И вот цепочка легкомыслия и промахов привела к нелепому результату: техасская сирена моется у меня в ванной, а я хожу по квартире как загнанный зверь и думаю о том, чем я ее буду угощать, а главное, как я буду ее выставлять из квартиры, чтобы не допустить ее встречи с Эльвирой, которая в любую минуту может вернуться с работы и которой я абсолютно ничего не смогу объяснить.

Наконец, дверь ванной раскрылась, и оттуда появилось сверкающее существо с чемоданчиком, заставившее меня вторично оторопеть. Это была уже не та уставшая с дороги девица в цветастой блузе, красных туфлях и желтой шляпе. Из ванной вышла кинозвезда в игривых кудряшках, падающих на ее плечи. Плечи и спина ее были открыты, а кружева, слегка прикрывавшие ее груди не мешали, а лишь подчеркивали полный триумф, написанный на ее преображенном свежей косметикой лице. Внизу она была одета в малиновые струящиеся вдоль ее длинных конечностей шаровары. На ногах были розовые сандалии с малиновыми вишенками на каждой. Видно было, что она была готова к любви, к сражению и ко всему на свете. Глаза ее сверкали любовью.

А что же я? С момента появления Анжелы в моей московской квартире меня не оставляло ощущение, что я имею дело с инопланетянкой, которая в принципе не способна понимать человеческий язык. И потому я даже и не пытался что-либо ей объяснять. Инопланетянка и не интересовалась моими объяснениями. Она все сама объясняла и интерпретировала, а я, по ее замыслу, должен был только смотреть и слушать.

И тогда, грубо разрушая любой из подготовленных ею сценариев, я решил прыгнуть в пропасть и сообщил ей, что моя жена Эльвира должна вернуться с работы с минуты на минуту.

И началось невообразимое. Слегка побледнев Анжела выскочила из-за кухонного стола, куда я успел ее усадить, и стала бегать по квартире, выкрикивая в мой адрес угрозы и обвинения:

— Wha-a-a-at? You have a wife? You are married? Why didn’t you write to me that you are married? You invited me and I have made this awful trip from Houston to Moscow just to learn that you are married? You should have told me that you are married. But you didn’t. So you lied to me. I travelled here to meet you. I have spent a lot of money. Now you must reimburse me all my expenses. You know how much I have spent? I have payed 5 thousand dollars for air tickers and all other expenses. I’ll take you to court and they’ll make you reimburse me all the money I have wasted travelling here…

В разгар этих излияний в прихожей хлопнула дверь и перед нами явилась изумленная Эльвира. При появлении Эльвиры Анжела замолкает на полуслове и ждёт. Меня Анжела изучила и поняла, как ей нужно со мной обращаться. Другое дело Эльвира — Анжела не знает, что за человек моя жена. И вот она наблюдает за Эльвирой. Малейший промах, слабинка, и Анжела возьмёт верх над нами обоими, запугает, задавит, загонит в угол.

Умница Эльвира мгновенно оценивает ситуацию. Она снимает с себя и вешает на вешалку плащик, ставит на тумбочку сумку, молча переобувается. После этого она открывает входную дверь и выносит на лестничную площадку чемоданчик Анжелы. Возвращается, становится рядом с открытой дверью и молча смотрит на Анжелу.

Немая цена: слева от двери маленькая спокойная Эльвира в бежевом платьице и домашних туфлях, и только вертикальная морщинка на переносице говорит о неколебимой уверенности в том, что она думает и делает. Перед открытой дверью стоит нерешительная Анжела. Ее волосы слегка сбиты набок, а подведённые брови, накрашенные губы и испуганные глаза покачиваются над массой обнаженного тела и кружевами, висящими на бесцветных бретельках. И, наконец, я с нелепой улыбкой, стоящий в проеме, ведущем на кухню, вечный наблюдатель в мире трезвого выбора и твёрдых решений. Я заварил всю эту кашу и предоставил Эльвире ее разгребать. И в который раз она позволяет мне остаться наблюдателем!

От наблюдателя мало что зависит, но игроки знают, сколько времени им отведено на принятие решений. Очень мало времени, после чего ситуация меняется, усложняется и требует нового творчества. Обычно они до этого ситуацию не доводят. Они молниеносно взвешивают ресурсы — свои и противника — и действуют. Они наступают или отступают, стараясь при наступлении проявить снисходительность к противнику, а при отступлении сохранить своё лицо.  А в ситуации особенно жестокой схватки, отступая, оскорбить и унизить противника.

Именно такое решение приняла Анжела: оскорбить и унизить. Она вскрикнула, оглянулась на меня, и ее лицо исказила гримаса ненависти и злобы. Я был виновником ее неудачи – я должен быть наказан.

— You’re a son of a bitch! – шипит Анжела и оглядывается в поисках предмета, который она могла бы запустить в меня.

И тут в действие вступила сила, от которой никто не ждал никаких проявлений — я вышел из своего укрытия и со словами «Нет, это неправильно» внес в квартиру чемодан Анжелы, а затем закрыл дверь. После этого, обращаясь к разуму Эльвиры, хотя не надеюсь на его присутствие, я сказал:

— Повинуясь своим фантазиям, Анжела прилетела из Хьюстона в Москву. Путь немалый. Нужно накормить ее и отпустить с миром.

— Поступай как знаешь, — резко заявляет Эльвира и запирается в спальне.

Я снова веду Анжелу за кухонный стол и наливаю в ее чашку остывший кофе. Зная, что американцы пьют большое количество слабенького кофе, я поставил перед ней самую большую чашку из имеющихся в нашем доме. Я сооружаю ей большущий сандвич из ржаного хлеба, сыра и ветчины, и она благодарно набрасывается на еду, прихлебывая кофе. Она тщательно молча прожевывает еду, прекрасно все понимая. Я всегда восхищался собачьим чутьем американцев. Собранные со всего мира на отнятой у аборигенов земле и плохо владея языком, на котором им приходится объясняться друг с дружкой, они сумели развить в себе интуицию бессловесного понимания, какой я не встречал у народов, владеющих натуральными языками. Так или иначе, Анжела проявила замечательное качество благоразумия, молча ела сандвич, а съев его, переоделась в ванной и тихо ушла, не поблагодарив за кофе и сандвич и не сказав мне ни слова. Естественно, я не ждал от неё никакой благодарности.

3 мая 2018, Москва